Зеркальные дети: рассуждения отца о страхах и слабостях родителей

Это природа что ли так задумала, что дети, стоит только присмотреться, копируют не только внешние черты и изюминки характера родителей, но и изъяны — те трещины и сколы души, в которых взрослые сами себе редко могут признаться. Мы про эти свои зазубрины обычно знаем, только помалкиваем, потому что очень уж крепко с ними срослись, и ковырять лишний раз неохота.

Плохо и то, что они забывают нас, взрослых, подготовить к моменту откровения. Так просто было бы сказать: «Отец, остановись на минуту. Я сейчас скажу тебе нечто очень важное, попробуй это осознать, хорошо? Ты взрослый мальчик, ты справишься». Как было бы удобно, правда? Но нет, они не предупреждают и раскрывают карты тогда, когда ты этого не ждешь. В транспорте, во время укладывания на сон, в парке аттракционов, в слезах, в болезни и здравии — в общем, в любой момент. Вот я, например, мысленно «поскользнулся», когда узнал в своем сыне (ему 6 лет) себя.

Внешне мы похожи (этот факт уже установлен всеобщим голосованием в семейном чате), но что в этом маленьком человеке отпечатались все мои комплексы и страхи, стало понятно из случайного разговора. Мы шли в детский сад сквозь приятный московский сумрак, когда он признался, что очень, просто очень-очень боится. Боится опоздать, боится не доесть завтрак, боится случайно нарваться на гнев в общем-то приятной воспитательницы, боится плохо слепить человечка из пластилина. Он задумывался на секунду и добавлял что-то в этот список переживаний. Это касалось далеко не только детского сада. Любая сфера жизни, любое место на белом свете, кроме дома — все было очерчено как зона неуверенности, беспокойства и страха.

Вот в этом месте я как раз и остановился ошеломленный.

Ты такой же, как я! Хотелось сказать сыну в ответ, что и я тоже, да, я, взрослый мужчина у порога кризиса среднего возраста, тоже боюсь быть неудобным, неуместным, лишним, токсичным, некомпетентным. Страшно показаться людям не таким, каким они себе тебя представляют. Хотя это же их представления, а значит, и их проблема. Почему же она так больно отзывается внутри?

Наша с ним неуверенность была сейчас одна на двоих. Хотелось забрать ее всю себе, снять с родных детских плечей ужасный груз, отклеить эту тяжесть, только одними словами проблема не решается. Может быть, на кушетке у психотерапевта развязываются эти узелки судьбы, не знаю, я не пробовал. Единственный совет я дал ему тогда: «Все будет хорошо. Расслабься, я с тобой». Но кого это может успокоить? Как поможет справиться со страхом? Прибавит ли уверенности в своих силах? Нет, конечно, подобная родительская мудрость — все равно что плакаты о том, как справиться с сезонной простудой, на стене поликлиники. Пользы — ноль.

Дело в том, что сказать мне нечего. Я и сам не могу вселить в себя уверенность. Лишь вот это вялое: «Ничего не бойся, я с тобой». Однако, адаптированный мной к жизни принцип бритвы Оккама — простое «забей и живи дальше» — здесь не работает.

Отмотаем назад. Вот мне 4 года, мы едем с мамой в шестом троллейбусе по родной замороженной Рязани. На окнах такой сложный узор, что о следующей остановке можно иметь лишь отдаленное представление. Может быть, мы уже выехали за пределы города или даже Вселенной — кто его знает. Рядом мама, а значит — нет повода волноваться. Пассажиры надышали полный транспорт спокойствия, и хочется спать. Вдруг на соседнем сиденье незнакомый мальчик моего возраста начинает громко читать стих, который я тоже вообще-то знаю наизусть. Мальчик закончил, его мама громко хлопает, словно бросая мне вызов. Тогда я встаю и декламирую стих еще громче — надо же дать понять, кто тут лучший чтец. На это моя мама вежливо и твердо просит успокоиться и сесть на место, потому что нехорошо мешать другим пассажирам, коих набралось человек десять. Я сел. Вот и сижу до сих пор, вдруг кому-то помешаю.

Я и сам сделал замечание сыну, когда он решил спеть для соседей в лифте. Сонные жильцы начали было слушать что-то новогоднее и позитивное, вроде бы даже не протестовали особо, а я им все равно помешал — зачем людей беспокоить, у них еще целый рабочий день впереди? Мгновенная реакция меня-родителя из подсознания стала записанным на подкорку сценарием, который точно нужно переписывать заново.

Радует одно — я, с позиции теперь уже взрослого, точно знаю, чем могут обернуться попытки спроецировать видение мира родителя на ребенка. А значит, у меня есть возможность не повторять ошибки своих родителей, и, быть может, увидеть в сыне лучшую версию себя.