Женский взгляд: рассуждения о разных сторонах материнства

Я помню это состояние очень хорошо. Маленький мальчик со стрижкой «горшок» горько рыдает, потому что носок не того цвета, конфета не того вкуса и почему-то нельзя есть песок. Я несу пятнадцать брыкающихся, вопящих, несчастных килограммов на руках, сгребя их в охапку, теряя по пути маленькие кроссовки — и, кажется, заодно себя. На голове у меня гнездо, на футболке пятно от шоколадного молока и чего-то еще (об этом лучше не думать). Я точно не завтракала — но это не точно. Я путаюсь во времени и в показаниях. Я не помню, что я любила и чего хотела в те далекие времена, когда к моему телу не было приковано маленького вопящего организма. Иногда мне кажется, что я тоже маленький вопящий организм, только некому взять мои шестьдесят килограммов на ручки, поэтому я ору не наружу, как мой сын, а вовнутрь. Мне постоянно хочется плакать, но это, наверное, слезы благодарности? Ведь вопреки всему, я счастлива, что у меня есть мой мальчишка. Вот еще бы выспаться…

Так было каких-то шесть лет назад. Мы только переехали в другой город, плюс где-то по дороге распалась наша крепкая, до недавних пор, семья — что ж, дело житейское. Я оказалась с четырехлетним Китом одна, и восторг от переезда на новое место быстро сменился сплошной нервотрепкой: мой всегда легкий на подъем и сговорчивый малыш наотрез отказался ходить в местный детский сад. Но несколько часов в день без ребенка мне были критически необходимы, чтобы по чуть-чуть обустроить нашу жизнь на новом месте. Так что каждое утро я несла несчастное орущее существо в гору, выбиваясь из сил и словарного запаса — уговоров в духе: «Вот увидишь, дружок, сегодня тебе точно там понравится!» В садике на горе с самыми безмятежными видами приятные женщины нежно, но уверенно отрывали дитятко от моего истерзанного тела и делали мне круглые глаза: «Быстро идите! Не оборачивайтесь! Так будет лучше, мы точно знаем!» И я неуклюже бежала вниз по лестнице, стараясь не слушать отчаянные рыдания самого родного на свете человека и заливаясь слезами сама. Ох, материнское сердце, ну и достается же тебе!

Быстрая перемотка на шесть лет вперед, в конец 2023 года. Мой десятилетний блондин сидит на диване в форме «Барсы», которую готов сменить разве что на розовый комплект «Интер-Майами» с именем Месси во всю спину. Поверх джерси на нем необъятное черное худи с капюшоном, откуда торчит лишь нахальный курносый нос. В этом балахоне оверсайз я вижу безошибочный признак того, что к сыну неумолимо подкрадываются подростковые годы. Но пока что этот парень еще болтается где-то между детством и отрочеством, и это совершенно блаженное время для нас обоих. Гормоны пока что не терзают растущий организм, футбол увлекательнее всяких девчонок, а мама пока что лучший друг, а не «предок». Он все еще хочет иногда спать у меня под боком. Но при этом может сам приготовить себе лапшу, остается дома один и задает вопросы про деньги, секc и смерть, от которых у меня иногда все ухает внутри, а иногда я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать хохотать в голос. Вместо этого я записываю его перлы в специальный маленький блокнотик, потому что чувствую, что время неумолимо подчищает за собой следы. Мы оба идем вперед, вместе растем и забываем, что было всего пару лет назад, — и хорошее и, слава богу, плохое.

Сейчас Киту десять лет, первая круглая дата, первый юбилей. Он смешной, дерзкий и очень открытый миру. Настоящий third generation kid, «ребенок третьей культуры» — родился в одном полушарии, в школу ходит в другом, жонглирует четырьмя языками, родиной называет индонезийский город Денпасар, но при этом ни на одну культурную столицу мира не променяет дорогую сердцу Кострому, где живут любимые двоюродные брат и сестра, где яблоневый сад, речка Костромка с пиявками и свобода носиться по всей деревне в поисках приключений на маленькую вертлявую попу.

Кит не помнит тот самый свой первый садик на горе и не помнит, как рыдал. Я спрашивала! Не помнит, как с усилием воспитательницы отдирали его от мамы. Не помнит, как я работала на трех проектах, стараясь устроиться на новом месте, и не могла собирать с ним лего. Тогда, шесть лет назад, мне говорили мамы детей постарше: «Не переживай так сильно, он про это забудет! Ты все делаешь правильно». Но я не верила и страшно переживала, что своими руками наношу сыну непоправимую травму, и каждая наша разлука, каждый не собранный из цветных деталек самолетик оставит его сердечко разбитым навсегда. Смотрю на нахальный 10-летний нос в капюшоне, и — если честно — что-то не похоже. Зато он помнит, как мама разрешила прыгать с моста в реку, как мы вместе плакали на последнем «Аватаре», как ловили руками креветок в одной маленькой бухте и как встречали рассвет на сапах.

Я тоже уже многого не помню. Не помню, как это — быть хронически невыспавшейся. Как это бесконечно торчать в ненавистной песочнице. Как не успевать жить свою, отдельную жизнь, где есть хотя бы изредка поход в кино с подругой. Как сидеть ночами на форумах для мам, пытаясь разобраться, я тем кормлю? Можно молоко пить или это провал осознанного материнства? Обувь ортопедическая — зло или как? Сыну десять лет, я смотрю на него и понимаю: можно выдохнуть, эта полоса препятствий позади. Понятно, что подростковый возраст готовит ворох сюрпризов, и эта «ночь темна и полна ужасов», но пока что, пока что у нас заслуженная передышка. Мы оба справились с самым сложным, мы оба — большие молодцы.

Я не знаю, какой маме сейчас важно прочесть эти строки, но если это вы, то поверьте мне на слово: вы тоже справитесь. Бывалые матери не врут: вот-вот станет легче. Сложное забудется. Они это перерастут. И вы тоже. Еще немного, и можно будет передохнуть. Чтобы потом снова вспомнить, что быть мамой — это навсегда. И это прекрасно.